Я намеревался изучить всю основную литературу Гаудия Вайшнавов под руководством Махараджа, а шад-даршана, такие как ньяя и вайшешика, у другого учителя. Логика моя заключалась в том, что кроме него, никто не способен обучать Гаудия литературу, в то время как очень многие способны проводить обучение по шад-даршанам, поэтому я не хотел отнимать время Махараджа-Джи на последнее. Махараджа-Джи знал об этом моём намерении, однако однажды он сказал, что хочет обучить меня также и шад-даршанам. Я был очень рад это слышать. Он начал обучать меня «Шлокавартике» Кумарила Бхатты и «Ньяя-сиддханта-муктавали» Вишванатха Ньяяпанчананы. Первая книга относится к пурва-мимамсе, вторая – к ньяе. Оба предмета очень сложны для освоения. Махараджа-Джи был великим наяикой. Несмотря на то, что он получил звание знатока всех даршан, он предпочитал титул ньяяачарьи. Почти никто не способен начинать обучение по этим книгам без предварительной подготовки, если только не делает этого на регулярной основе. Однако у Махараджи-Джи не было времени на подготовку. Он сказал мне, что в свои студенческие годы тщательно изучал их под руководством лучших учителей Бенареса, а потому мог обучать без подготовки даже несмотря на такой длительный перерыв.

Наблюдая за ним, я научился многому. Большинство обязанностей по храму, таких как подметание пола перед храмом, сбор цветов и листьев туласи для поклонения и приготовление бхоги для божеств, он выполнял самостоятельно. Он не принимал ничьей помощи в поклонении божествам и сам осуществлял служение коровам, вплоть до перемалывания пшеницы для их корма, кроме того, он лично готовил для всех проживающих в ашраме.  Сам он ел лишь один раз в день в 5 вечера, а вплоть до этого момента не брал в рот даже капли воды. 

Он был примером совершенного преданного. Он не читал проповедей с высоких сидений. И не делал ничего показного, чтобы впечатлять других. Он всегда находился в настроении служения. Что бы он ни делал, он всегда глубоко погружался в это и не думал ни о чём другом. Если он занимался обучением, он был полностью погружён в это и никогда не отвлекался от предмета.

Поначалу мы начинали занятие в 5 вечера и оно длилось вплоть до 9 вечера. Посетители приходили редко, и если такие были, им приходилось ждать до конца урока. В летнее время стояла ужасная жара и электричество часто отключалось на многие часы. Тогда Махараджа зажигал газовый светильник, от которого в комнате становилось ещё жарче, однако он никогда не испытывал никаких неудобств. Пот лился рекой, однако сам урок напоминал самадхи. Ничего не могло нас потревожить. Его присутствие внушало благоговение. Рядом с ним я чувствовал себя незначительным, однако я всегда в высшей степени внимательно следил за всеми его словами и действиями, будь то в классной комнате или в гошале. 

Отдельная категория

Будучи в гошале, он почти не разговаривал. Находясь рядом с ним, я чувствовал очень глубокие переживания, что напоминало глубокую медитацию. Когда он хотел, чтобы я что-либо сделал, он выражал это движениями рук или взглядом и мне надо было угадать, чего он хотел. Если мне случалось не понять его, он очень огорчался. Как я понял, причина была в том, что для него госева была не просто обычным занятием. Это было служение коровам, которые так дороги Шри Кришне. Для него это были не животные, а ишта-деваты, другими словами, божества, заслуживающие поклонения. Потому он не мог перенести даже малейшей неточности или задержки в служении им. Поначалу меня это озадачивало, поскольку я не мог понять его настроения. Так, прежде чем войти в гошалу, мы вычищали всё, меняли воду и насыпали коровам солому (бхушу). Затем он лично замешивал в бхушу муку. Если он замечал, что хоть немного бхуши плавает в воде, он смотрел в мою сторону, что означало, что мне нужно снова менять всю воду. Поначалу я не понимал этого, однако потом я осознал, что это было подобно предложению пищи божествам – разве можно поставить перед Кришной стакан с водой, в которой плавает бхуша? Ранее я никогда не слышал и не встречался с подобным настроением в служении коровам. 

Одним из его любимых изречений было: «Сева то сева хаи. Сева кам нахи хаи» (Служение – это служение. Служение – не работа). Есть разница между севой и работой. В работе внимание уделяется результату, поэтому человек чувствует и облегчение, когда она заканчивается; более того, завершение работы приносит удовлетворение. В севе же счастье приносит сам процесс. Нет никакой потребности в том, чтобы скорее её закончить, потому процесс этот протекает естественным образом без всяких беспокойств и человек может полностью погрузиться в него. Именно это я наблюдал в поведении Махараджи-Джи: он никогда не спешил и не беспокоился о том, как бы поскорее завершить служение. 

Говорится, что в духовном мире время гибкое: оно подстраивается под игры Бхагавана. Потому Бхагаван никогда не пребывает в спешке. Я чувствовал это настроение в Махарадже-Джи. Если я завершал какое-либо дело слишком быстро он говорил: «Пинджаб Мэйл» имея в виду поезд, который в былые времена считался очень быстрым.

Позднее, когда его гошала разрослась, он занимался госевой вплоть до двух или даже трёх часов утра. Он находился вне времени. Наблюдая за ним, я осознал структуру традиционного индийского мышления. 

Я чувствовал, что Махараджа пребывает в двух настроениях одновременно. Когда он занимался обучением, он казался совершенно другим человеком, полностью погружённым в изучение писаний. Я мог спросить у него что угодно, и он дал бы мне развёрнутый ответ. Во время исполнения госевы же он был очень серьёзен и сдержан. Он не любил, когда его беспокоят в это время. Он был очень внимателен и нетерпим к любым неточностям в этом служении. В своей жизни я встречал множество садху, однако никогда я не наблюдал такого же настроения служения.  

Я чувствую, что Махараджа-Джи был исключителен: он принадлежал к старой школе. Пожалуй, он был последним человеком, который сохранил настроение Госвами Вриндавана, был сведущ во всех шастрах, высоко почитаем и всегда пребывал в настроении служения и отрешённости от своего тела. Не знаю, появится ли ещё подобный человек на земле в эту Кали-югу. 

Большой удачей как для меня, так и для всех других, кто встречался с ним, было соприкосновение с этой возвышенной личностью. Не увидев учителя вживую, невозможно понять уттама-бхакти, сколько бы мы не слышали и не читали о нём. Таков мой опыт и моё твердое убеждение.

Теперь, когда Махараджа-Джи покинул нас (6 октября 2013), всё это кажется сном. Так сложно признать, что он более не присутствует физически в Калидахе. На протяжении стольких лет я день за днём направлялся туда, и он всегда был там. Во время проживания во Вриндаване я только и делал, что ходил в Калидаху и обратно. Я почти не совершал никаких парикрам вокруг Вриндавана, Говардхана и не посещал других мест Враджи. Я не ожидал, что он покинет нас так внезапно – почему-то мне казалось, что он наверняка доживет как минимум до ста лет. Однако, что мы можем знать наверняка о Бхагаване и Его преданных? Я живу с воспоминаниями о его словах и личной жизни, которую я имел возможность наблюдать столь близко и удивляюсь тому, как Шри Кришна устроил всё так, что я попал из Детройта к Махараджа-Джи. Это не может быть ничем иным, как ядриччхой.