К счастью стремятся не только люди, но абсолютно все живые существа. Стремление это заложено в нас с рождения – нет необходимости прививать его искусственно. Счастья ищут все, вне зависимости от уровня образования, культуры, достатка или веры в Бога. Птицы, животные и обитатели моря, точно так же, как и люди избегают боли и стремятся найти для себя комфортные условия для жизни. Пусть, в отличие от людей, они и не способны строить внушительных планов по собственному удовлетворению, они тем не менее страшатся страданий и стремятся избежать их в той же мере, что и мы. Даже растения обладают достаточным разумом, чтобы избегать того, что препятствует их росту. Итак, основываясь на собственном опыте и прибегая к логике мы можем вывести гипотезу о том, что стремление к счастью изначально заложено в атме. Давайте же выясним, найдутся ли в шастрах доводы, с помощью которых мы могли бы подтвердить эту гипотезу.

В «Параматма-сандарбхе» (ануччхеды 19–46) Шри Джива Госвами приводит исчeрпывающий анализ сварупы дживы или атмы. В ануччхеде 19 он первым делом цитирует строки из «Падма Пураны», где описывается сварупа дживы: 

«Буква “м” [в слоге “Ом”] указывает на дживу, “наблюдателя за проявленным полем тела” (кшетраджна), которая всегда находится в зависимом и подчинённом положении по отношению к Высшему “Я”, Параматме. Наблюдатель этот [по природе] является слугой одного лишь Бхагавана Хари и никого иного. Он – обладающий сознанием субстрат, наделённый способностью к познанию. Он обладает сознанием и находится за пределами материи. Он никогда не рождается, не претерпевает никаких преобразований, сохраняет одну [неизменную] форму и утверждён в собственной идентичности (сварупе). Природа его схожа с природой атома [т.е. он представляет собой мельчайшую однородную частицу], он вечен, пронизывает всё тело, и по природе исполнен знания и блаженства. Он – тот, кто подразумевается при употреблении местоимения “я”, владеющий телом, отличный от всех прочих джив, и неисчерпаемый. Джива не может быть сожжена, разрезана, смочена или же высушена, и она также не подвержена разложению. Ей присущи эти и многие другие качества. Поистине она – неистощимое производное (шеша) [т.е. составная часть] Полного Целого». («Падма Пурана», Уттара-кханда 226.34-37).

Далее он цитирует строки из труда Джаматри Муни, представителя Шри-сампрадайи.

«Атма – ни Бог, ни человек, ни форма жизни, ниже человеческой, ни неподвижное существо [дерево, гора и прочие]. Она – ни тело, ни чувства, ни ум, ни жизненная сила, ни разум. Она не инертна, неизменчива, и не является просто сознанием. Она сознательна и самосветящаяся; её форма единообразна, и она утверждена в собственной существенной природе.

Она сознательна, пронизывает всё тело, и по природе изначально исполнена знания и блаженства. Она – то, на что непосредственно указывает произносящий местоимение “я”, в каждом теле она отлична [от других индивидуальных “я”], её природа походит на природу атома [т. е. она представляет собой мельчайшую однородную частицу], она вечна и безупречна. По природе она наделена качествами знающего [потенциал к познанию], действующего [потенциал к действию] и воспринимающего [потенциал к аффективности]. В соответствии со своим внутренним строением, по природе она всегда сохраняет положение неделимого, неистощимого остатка [т.е. составного элемента] Полного Целого, Параматмы».

В указанных выше строках перечислено около двадцати одного качества атмы. В последующих ануччхедах Шри Джива Госвами приводит подробное толкование каждого из них. В числе перечисленных мы не встретили такого качества, как «стремление к счастью», в своём анализе не упоминает о нём также и Шри Джива Госвами. Упоминания о нём не встречается ни разу на протяжение всего проведённого им анализа внутренней природы дживы. 

Как же тогда нам объяснить непрестанно преследующее нас желание быть счастливыми и стремление к счастью? Нельзя сказать, что оно было привито нам искусственно, поскольку оно присуще даже животным и птицам. Разгадка кроется в двеннадцатом из описанных качеств, чит-ананда-атмака, т.е. «по природе исполненная знания и блаженства». Это может несколько сбить нас с толку, поскольку, по всей видимости, противоречит постоянно преследующему нас стремлению к этому самому блаженству или счастью. Это звучит столь же абсурдно, как идея о том, что только что сытно отобедавший своими любимыми блюдами человек вдруг примется отчаянно искать пищу. Если джива или же «я» исполнена блаженства по своей природе, зачем бы ей искать его вовне? Разъяснение по этому поводу приводится Шри Дживой Госвами в ануччхеде 28 в связи с толкованием качества чит-ананда-атмака и звучит оно следующим образом: «Поскольку “я” не инертно [досл. поскольку по природе оно противоположно инертности], оно обладает природой сознания, и поскольку бытие его противоположно страданию, природа его характеризуется сознанием и блаженством» – «татра тасйа джада пратийогитвена джнанатвам духкха-пратийогитвена ту джнанатвам анандатван ча». Смысл сказанного заключается в том, что по природе джива сознательна и свободна от всяких страданий. Подобно тому, как состояние, противоположное инертности равноценно сознательному состоянию, так и свобода от страданий равноценна счастью или ананде. Иными словами, отсутствие страданий является одним из видов ананды или счастья. Существуют и другие виды счастья, такие как материальное счастье, мартйананда, счастье от восприятия лишённого качеств Абсолюта, брахмананда, и счастье, происходящее от  исполненной преданности любви, бхактйананда или премананда. Большая часть из того, что мы в жизни принимаем за счастье, в действительности есть ничто иное, как временное отсутствие того или иного вида страданий или неудобств. Если в чём-то мы испытываем неудобство, то мы испытываем радость, если источник этого неудобства пропадает. По сути, любому переживанию счастья в материальном мире предшествует переживание некоего неудобства. Мы наслаждаемся едой, поскольку голод доставляет нам неудобство. Страдая от жары, мы тем более способны оценить прохладу. Любое желание, что возникает у нас, по сути является источником беспокойств, поскольку желания уводят нас прочь от собственной сварупы или нашего естественного положения. Исполнение желания не потому приносит нам счастье, что мы достигли желаемого объекта, но потому, что так мы устраняем источник беспокойства в виде самого желания. Ввиду нашей сильной концентрации на желаемом объекте, мы ошибочно полагаем, что именно полученный нами объект и является источником счастья. Однако, если бы желанный объект действительно был источником счастья, он бы неизменно доставлял нам это переживание. Но этого не происходит. Каждый из нас сталкивался с ситуацией, когда тот самый объект, положение или же действие, к которым мы столь сильно стремились, по прошествии некоторого времени после его обретения терял для нас свою привлекательность. Постепенно радость от его обретения всё более угасает до тех пор, пока, наконец, не перестаёт быть источником радости вовсе. Напротив, он может даже становиться источником проблем и дискомфорта. В мире есть множество людей, которые обладают предметами или положением, к которым мы отчаянно стремимся, и обладание которыми мы считаем неимоверным блаженством. Однако, понаблюдав за такими людьми некоторое время, мы вряд ли обнаружим это самое блаженство. Всё дело в том, что у них, в свою очередь, уже подобран другой список желаемых ими предметов или положений. Потому Кришна утверждает, что объекты удовлетворения чувств в действительности являются источником страданий (БГ 5.22).

Сварупа наша свободна как от страданий, так и от стремления к обретению счастья. Стремление к счастью представляет собой мысль, чувство или же рождённое умом переживание, которые находятся вне атмы. Они проявляются лишь в связи с умом. Свидетельством тому процессы, которые происходят с нами каждую ночь. Находясь в состоянии сна без сновидений, мы лишены мыслей, равно как и мы не испытываем переживаний или эмоций. Даже если мы тяжело больны, в таком состоянии мы не испытываем никаких страданий. Причиной тому является то, что находясь в состоянии сна без сновидений мы теряем связь с умом. Подобное свободное от страданий состояние воспринимается нами как своеобразное счастье. Потому проснувшись поутру мы думаем: «Ах, я так сладко спал и ни о чём не думал». Никто не скажет: «Ох, сколь тяжёл и мучителен был мой сон, я был в полном беспамятстве». Если бы стремление к счастью присутствовало в сварупе дживы, то оно бы сохранялось и в состоянии сна без сновидений. Тогда, пробудившись поутру, мы бы говорили: «Я крепко спал и всё размышлял о том, как стать счастливым». Однако такого не происходит.

Исходя из сказанного можно прийти к выводу, что представление о том, что стремление к счастью заложено в нас изначально не подтверждается ни в шастрах, ни на основании нашего собственного опыта. Стремление к счастью присутствует лишь когда мы отождествляем себя с совокупностью ума и тела, поскольку в этом случае мы теряем свою связь со сварупой. Потеря связи со сварупой сопряжена чувством тревоги. Ища способы избавиться от этой тревоги, мы принимаемся за поиски счастья. По ошибке мы полагаем, что стремление к счастью коренится в нашей атме. 

Однако стремление, которое в действительности присутствует в нас, является стремлением утвердиться в собственной сварупе. Сварупа наша свободна от страданий, потому мы и стремимся избавиться от страданий. Находясь в обусловленном состоянии мы отождествляем себя с совокупностью тела и ума, полагая их своей сварупой. Однако это заблуждение. Наши ум и тело постоянно видоизменяются. Вся система непрестанно работает, чтобы поддерживать их в балансе. Мы также неустанно трудимся, стремясь сохранить баланс. Мы жаждем освободиться от всех видов беспокойств тела и ума. Также мы чувствуем, что нам чего-то недостаёт, и полагаем, что восполнив этот недостающий элемент мы обретём счастье. Именно это стремление и заложено в нас. Когда бы мы ни чувствовали себя счастливыми, мы становимся немного ближе к своему истинному «я». Любое страдание же отдаляет нас от нашего истинного «я». Осознавшие себя люди лишены стремления к счастью, поскольку они не отождествляют себя с совокупностью ума и тела. Они пребывают в свободном от страданий состоянии. Такое состояние Кришна называет йогой (БГ 6.23): «Знай же, что состояние, в котором отсутствует соприкосновение с болью, есть йога» – «там̇ видйа̄д дух̣кха-сам̇йога-вийогам̇ йога-сам̇джн̃итам».

Мукти же определяется как состояние, в котором человек отказывается от отождествления себя с тем, что не относится к его «я», и утверждается в том, что относится к его «я» – «муктир хитва̄нйатха̄ рӯпам̇сва-рӯпен̣а вйавастхитих̣» (ШБ 2.10.6). Дословно слово «мукти» может быть переведено как «быть свободным» [от страданий]. Оно не толкуется как «счастье». Свобода от страданий также может быть рассмотрена как счастье. Отдаляясь от собственного «я» мы страдаем. Потому Патанджали определяет йогу как отрешённость от преобразований ума (йогаш читта-вритти-ниродхах, 1.2). Такая отрешённость, в свою очередь, позволяет утвердиться в собственном «я» (тада драштух сварупе вастханам 1.3). Итак, мы видим, что Кришна и Патанджали определяют мукти и йогу одинаковым способом. 

Ввиду того, что наше «я» свободно от страданий, его также называют предметом любви – прити-аспада. Обретя его, человек навсегда освобождается от всех тревог. Оно признаётся высшим из всего, что может быть достигнуто («Гита» 6.22). Даже и в материальном мире мы испытываем любовь ко всему, что полагаем своим. Тело и прочие связанные с ним объекты лишь тогда становятся для нас предметом любви, когда мы полагаем их относящимися к нашему «я». Стоит людям или же предметам потерять принадлежность к нам, как мы тут же теряем к ним интерес. Материальными объектами мы наслаждаемся лишь до тех пор, пока полагаем их своими. Иными словами, мы вкладываем в нечто частичку себя, и так черпаем из него удовлетворение. В действительности, в любом предмете вовне, во всяком положении, в любого рода отношениях мы наслаждаемся лишь собственным «я». Перенося собственное «я» на них, мы ошибочно полагаем, что смогли утвердиться в нём. Подобным образом ложное мукти является следствием невежества относительно истинной природы своего «я». Однако истинное счастье исходит только от бхакти, поскольку Бхагаван является «Я» всякого «я», что подтверждается Шукадевой: «Знай же, что Кришна – “Я” всякого “я”» (ШБ 10.14.55).